Сборник драбблов и виньеток, которые, чаще всего, будут очень короткими. Смысл в том, что постараюсь вместить всю мою «гениальную» мысль в небольшое кол-во предложений. Сонгфики будут и не один, ибо музыка меня в последнее время та-а-ак навдохновляла Х)
Не ищите здесь какого-либо великого смысла.
Короче, это всё лень, ага =.=

Автор: Wivu
Название: Покладистость
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Х.Такеи.
Предупреждение: ООС, секс с несовершеннолетними, BDSM, AU.
Рейтинг: R
Пейринг/Персонажи: Анна/Тамао, Анна/Тамао/Йо.
Жанр: Романтика, Ангст, Драма, Мистика, Психология, Повседневность, Ужасы, PWP, Songfic, Мифические существа, Эксперимент, ER, Занавесочная история
Тип: фемслэш (юри).
Размер: Драбблы и виньетки.

Анна/Тамао/Йо; Ангст, драма, психология, AU, Songfic.

Тамао ощущает накалённые губы на шее и руки, сдержанно оглаживающие обнажённую поясницу. Осторожно прижимается к девушке, до боли закусывая нижнюю губу, мысленно упрекая себя.
Никогда не встречала столь самоуверенного человека. Анне абсолютно безразлично, кого Тамамура любит, чего хочет. Добиться своего — это главное.
Тамао пытается оттолкнуть, но только сильнее прижимает к себе. Она слишком слабая, чтобы противостоять безмерно горячим рукам… Ведь все дело в слабости, верно? Будь она чуть сильнее, немедленно покинула бы эту комнату.
А как же Йо?...
У него поцелуи робкие, сухие, в уголки губ.
У Анны долгие, безумно приятные, повсюду, не пропуская ни сантиметра белой кожи.
Пленяюще смотрит в испуганные глаза, ведет рукой по бедру и целует сухие губы.
А потом...
Тамао привыкла каждое утро просыпаться от того, что больше не чувствует рядом с собой тёплого тела.
Мимолетное паденье и ни слова о дальнейшем.
Никакого продолженья, нет у поцелуя гейши...

Тамао/Анна; Психология, songfic.
Скоро я совсем забуду,
Как же голос твой звучит.
Покричи, побей посуду, только не молчи.
Словно со мною нет ни души.
Если не любишь, так и скажи
Тонкие, точеные черты лица, которое, словно камень, застыло в одном равнодушии. И молчит. Всегда. Как будто даже на малейшее слово наложено строгое табу. Тамао уже не помнит, как звучит её голос. Тихо, холодно или резко и твердо. Молчание должно успокаивать, умиротворять, но всё происходит с точностью наоборот. Тамао хочет слышать её. Неважно как, просто слышать. Сесть рядом, обнять за руку и бесконечно долго слушать. Казалось бы, что этого действительно легко добиться. Нет, дико сложно.
Анна привлекает, то ли крайней молчаливостью, то ли необычной хладнокровностью, от которой спину пробирает озноб. Манила этим девушку и одновременно пугала, как мрачный заброшенный дом зазывает любопытного ребенка своими старыми неизведанными комнатами. Действительно, вызывала непонятный интерес и желание изучить и запомнить каждое случайное движение, каждую привычку, каждый изгиб стройного тела. Выучить, словно стих.
Тамао с некой досадой вздыхает, смотря на девушку.
Но… Скорее, стены перестанут слушать и заговорят, чем Анна вымолвит хоть слово.

Тамао/Анна; Ангст, драма, психология.

Веки никак не смыкаются, лишая сна. Руки остервенело комкают одеяло. Было бы больше сил, разорвали бы его в клочья. Слишком много воспоминаний с ним связано просто от того, что именно им приходилось бережно укрывать тёплое тело. Чужое, не своё.
Лунный свет в окне тусклый, еле заметно рассекает темноту, только это уже не так привлекающе и красиво.
Теперь даже постель невыносимо холодная, пронзает кожу мельчайшими иглами.
Теперь даже она неживая.
Рвёт грудь судорожными рыданиями.
Почему всё так...?
Ах, да, Анна ушла.

Полупрозрачный пар клубится над офуро, невесомо обжигая кожу. Тут даже со временем дышать становится тяжело, когда воздух становится душным и сжатым. Должно быть, именно поэтому Тамао так быстро уходит отсюда, завязав пояс легкой юкаты, а, может быть, и по другим причинам. В любом случае с Анной здесь она никогда долго не задерживалась. И та, насладившись теплой водой еще несколько минут, уходит следом, как раз тогда, когда мико снимает с плиты разрывающийся свистом чайник.

Анна пьет чай приготовленный только Тамао. Другой она элементарно не признает, да и вкус будет совсем другой. Даже завареный собственными руками чай кажется ей не вкусным и не ароматным. Хотя, возможно, ей все это мнится. Ну, и пусть — от этого никому хуже не станет

С влажных розовых прядей на плечи падают прозрачные капли воды, впитываясь в тонкую ткань юкаты. И итако снимает со спинки стула небрежно кинутое полотенце, чтобы вытереть еще мокрые волосы девушки. Она находила в этом что-то домашнее. Тамао сидит неподвижно, опустив веки и припав губами к каемке кружки. Кеяма всегда так делала, а потом уходила в свою комнату, не забыв взять кружку с обжигающим напитком.

Дальше: лишь пригубить ароматный чай, а затем уснуть. Проснуться с первыми розовыми пятнами рассвета на горизонте и увидеть протянутую светло-зеленую кружку.

— Твой чай остыл, — Тамао скромно опускает взгляд, — Я приготовила новый.

Светловолосая хмурится, внезапно резко забирая из дрожащих рук кружку. И не лень было Тамамуре вставать так рано, лишь для того, чтобы заварить чай.

— Уходи, — итако делает легкий жест рукой, и вот мико уже нет в этой комнате.

Лишь зря разбудила. С одной стороны — это неплохо. Ведь Анна пьет чай приготовленный только Тамао. Личная прихоть.

«Ты как море — солёная, холодная, но тебя хочется видеть каждый день»
Тамао, разумеется, не говорит это вслух.
А Анна этого не слышит. И даже не догадывается.
«Хочу к морю...»